Каникулы в армии

15 ноября — Всероссийский День призывника. Осень вот-вот превратится в зиму, и, видимо, поэтому бывалые студенты Вышки, стреляные, можно сказать, воробьи, с удовольствием вспоминают лето, военные сборы… Некоторые даже берутся за перо — чтобы следующие поколения студентов прочли и знали, через какие испытания им придется пройти, чтобы не стать призывниками.

— И рэз… рэз… рэз, два, три… рэз… — задает темп командир роты, недовольно оглядывая строй курсантов. "Рэз… рэз…" — звучит в голове ненавистный счет ротного. "Рэз…" — курсант впереди спотыкается и сбивает всю колонну… "Рэз…" — получает толчок в спину и снова набирает темп. "Рэз…" — впереди уже видны Курган Славы и плац, значит, мы почти пришли. Подбородок вверх, грудь вперед, плечи расправить — сегодня мы должны быть лучшими, ведь сегодня особый день, день Военной Присяги…

Всю неделю шли проливные дожди. Армейские дороги, проложенные гусеницами танков, превратились в сплошное грязевое болото. В палаточном лагере, разбитом на опушке леса, стало совсем сыро: форма влажная, плащ-накидки вообще не высыхают, палатка начинает крениться… Кто бы мог подумать, что в день присяги природа все-таки сделает нам сюрприз. Ранним субботним утром облака рассеялись, и в небе, будто приветствуя торжественный строй курсантов ГУ-ВШЭ, появилось яркое летнее солнце.

Берцы начищены до блеска, новая форма отглажена, пряжки сверкают в лучах солнца. Мы стоим на плацу. Вокруг толпятся родственники и друзья. Я во второй шеренге, ищу глазами знакомые лица в толпе. Совсем скоро, еще чуть-чуть… Хочется размять онемевшие, все в мозолях ноги, но двигаться нельзя. Что ж, придется терпеть!

Церемония начинается, а у меня перед глазами плывут воспоминания о двух первых неделях, проведенных на подмосковном полигоне № 253…

Как все начиналось

В конце июня, досрочно сдав сессию и дописав курсовые работы, вместо привычных летних каникул почти две сотни студентов военной кафедры ГУ-ВШЭ надели, наконец-то, курсантские погоны и убыли на военные сборы, проводившиеся на базе 27-ой отдельной гвардейской мотострелковой Севастопольской Краснознаменной бригады им. 60-летия Союза ССР.

На полигоне сухопутных войск в подмосковном Алабино нас уже ждал недостроенный палаточный лагерь, солдаты-срочники и, конечно, наши будущие командиры — местные офицеры из бригады. Всех курсантов распределили на 2 учебные роты, в каждой роте по 4 учебных взвода, а во взводе по 3 отделения. Вот такая армейская бюрократия. Каждую роту возглавил старший лейтенант из бригады, должности командиров взводов, их заместителей и командиров отделений заняли сами курсанты. Я оказался в самом последнем, но, тем не менее, самом лучшем, 3-ем отделении 4-го взвода 2-ой роты.

Ну а далее каждый взвод получил по палатке, а каждый курсант — по котелку, кружке, ложке и спальному месту (на нарах). Первое впечатление — жить можно, продержимся. Хотя на лицах некоторых сокурс… то есть сослуживцев читался легкий шок: Интернет, телевизор, электричество, теплая вода и даже кровать остались теперь в прошлом. Зато появились два молотка, топор, пехотная лопатка и солдат с бензопилой. Поделившись со служивым драгоценными сигаретами (это основная валюта на полигоне), напилили бревен, нашли в окрестностях старые доски, ржавые гвозди и принялись за работу. Выяснилось, что не все курсанты Вышки уверенно владели строительным инструментом, но, как говорят в армии, "не можешь — научим, не хочешь — заставим"! Через два дня наша палатка и лагерь приобрели обжитой вид, а руки покрылись первыми рабочими мозолями. Сборы начались…

…На торжественный плац перед Курганом Славы выносят Боевое Знамя 27-ой гвардейской бригады. Задрав подбородки, мы приветствуем его поворотом головы. Именно под этим окропленным кровью российских воинов Знаменем нам и предстоит принять присягу. У меня появляется какое-то новое, пока незнакомое чувство гордости за то, что сегодня, стоя в строю родного университета, я становлюсь частью огромных и могучих Вооруженных Сил России. Конечно, есть у них немало проблем и недостатков, но сегодня о них думать не хочется. Обстановка не располагает. Сжимая покрепче цевье автомата, я продолжаю наблюдать за церемонией.

Теперь мы в армии

Дни летят за днями, а я привыкаю к распорядку дня. В 6.00 — подъем, через 5 минут — бегом марш на зарядку: примерно 3 км пробежка, потом отжимания и другие общефизические упражнения. Днем — занятия, иногда хозработы, которые прерываются постоянными построениями для проверки личного состава, доведения важных объявлений (которые половина курсантов на флангах строя все равно не слышит), по неясным для простого курсанта причинам или вообще без таковых. В 22.00 — отбой. Питание трехразовое, солдатское, природа красивая — почти санаторий… строгого режима. Каждый вечер подшиваем подворотнички, чтобы выступали над воротником формы строго на высоту спичечной головки. После каждого приема пищи отчищаем до блеска котелки, правда, вода в дефиците. Их чистоту иногда проверяет местный старший прапорщик. Если у кого-то из бойцов котелок оказывается нестерильным, весь взвод получает команду приседать/отжиматься, пока виновный повторно моет свою посуду. Вроде бы нечестно, а что поделаешь: в армии коллективная ответственность!

…На плацу перед каждым из взводов появились столы с текстами присяги и ведомостями, в которых мы должны ставить подписи. К столу 4-го взвода, в строю которого нахожусь я, подошел наш ротный — он и будет приводить нас к присяге. Как-то незаметно прошла первая шеренга, и вот уже моя очередь. По команде старлея выхожу строевым шагом из строя и направляюсь к столу. Беру текст присяги. "Курсант Румянцев, круГОМ!" — командует ротный. Отвечаю: "Есть!" — и поворачиваюсь к строю…

Тяжело в учении

Наконец-то мы стреляем, мотострелки же все-таки! Вот и очередь нашего взвода. Получаем бронежилеты, каски, цепляем на ремень подсумки, соседнее место с флягой занимает пехотная лопатка. Ну и гвоздь программы — боевое оружие. Мне, кстати достался пулемет: мечта сбылась! Некоторые курсанты явно берут в руки оружие впервые и начинают баловаться. На огневом рубеже боец вертит автомат в руках, за что незамедлительно получает пинок от офицера. Начальство не в настроении, зато все живы останутся…

В порядке очереди я зашел на огневой рубеж и по команде "к бою!" лег на бетонную площадку. Ну а дальше как учили, зарядил в пулемет ленту, установил прицел, прицелился и открыл огонь. Раздался грохот, пулемет дернулся и ударил отдачей в плечо. В ушах зазвенело. Кажется, попал! Продолжаем…

В первый раз мы стреляли одиночными, потом уже разрешили очередями. Курсанты понюхали пороху и с оружием уже не шалили. Кстати, раненых и погибших не было, а в мишенях появились дырки. По-моему, неплохой результат.

Стрельбы на сборах у мотострелков чередуются с вождением боевых машин, точнее бронетранспортеров (БТР). Из четырех машин, которые нам выделили, одна сломалась сразу, вторую курсанты доломали в процессе вождения, ну а две оставшихся застряли в канаве. Справедливости ради отмечу, что туда их загнали водители-срочники. Тем не менее, ждать нам пришлось полдня.

Оказалось, что эти бронированные монстры массой 13 600 кг вполне приемистые, легко и даже изящно едут по грязевому месиву и кочкам танкодрома. Во всяком случае, солдат, сидевший рядом со мной, был не очень испуган, значит, вел я нормально. После остановки машины вылез на броню грязный и счастливый.

Теперь к гордому слову "стрелки" мы можем смело присоединить приставку "мото".

…Повернувшись лицом к строю, в присутствии родителей я, наконец, произнес эти заветные слова: "Я, Румянцев Станислав Андреевич, торжественно присягаю на верность своему Отечеству — Российской Федерации…" Стараясь соответствовать торжественности церемонии, я произносил их громко и отчетливо — чтоб все услышали. Затем ротный пожал мне руку, и я вернулся в строй. Теперь у меня, равно как и у других курсантов из Вышки, прибавилась новая обязанность: служить своей Родине и защищать ее. В какой форме мы ее исполним — покажет время. Это не столь важно. Главное же — оставаться верным публично данному обещанию, т.е. Военной Присяге, независимо от обстоятельств.

"К торжественному маршу! Повзводно! НапраВО! Шагом МАРШ!" Следуя командам, мы прошли строем по плацу, приветствуя поворотом головы собравшихся зрителей и военное руководство. Дальше — встреча с родными, фотографии и долгожданная увольнительная после присяги (славная армейская традиция). Но на этом сборы не закончились — впереди у нас было еще чуть больше двух недель.

Чему мы все-таки научились?

Видимо, этим вопросом задались наши отцы-командиры с военной кафедры, когда планировали РТУ (ротно-тактические учения) на третьей неделе сборов. Суть учений проста и понятна, как и вся армейская действительность: на огромном тактическом поле 1-ая рота наступает, а 2-ая (та, в которой состоял я) — обороняется.

Итак, в моем 3-ем отделении было восемь курсантов. Один порезался ножом и лежал в палатке, еще двое, включая комота (командира отделения), были вынуждены убыть в Москву по болезни. Итого, нас осталось пятеро, а меня назначили врио командира.

Накануне учений мы провели рекогносцировку, определились с позициями каждого бойца и даже начертили карточку огня — схему действий отделения.

Как на заказ, в назначенный для РТУ день лил дождь, все дороги и тропы размыло, и без того заболоченная местность вообще стала труднопроходимой. А может, все-таки отменят, с надеждой перешептывались курсанты, глядя из окон палатки на "тактическую обстановку" на улице. Последние надежды умерли, когда в лагерь въехал "Урал", груженный оружием и боеприпасами. К слову, оружия на всех не хватило, что для российской армии вполне обычно.

Приближалось время "Ч". Насквозь промокшая и замерзшая, наша рота двигалась колонной к назначенному месту. Первой взвод — на правый фланг, второй — туда же. Наконец, наша очередь, сворачиваем на левый фланг. Теперь делимся по отделениям. "3-е отделение! За мной, в колонну, бегом МАРШ!" — командую я и бегу по скользкой жиже к своим позициям. Мои бойцы — за мной. Бежим короткими перебежками. Вдали показывается разведчик "вражеской" 1-ой роты — "Всем пригнуться!" Выходим к нужному месту: низина около леса, повсюду кустарник и густой туман. Видимость плохая — будем надеяться на соседей. Я указываю каждому курсанту его позицию и командую "к бою!" Неохотно, но тем не менее решительно они ложатся в затопленные грязной водой окопы.

"Курсант такой-то к бою готов!" — докладывает каждый боец. Теперь могу залечь и я. Моя позиция в мокрой траве около кустарника оказалась слегка подтопленной. Я лег на живот и почувствовал, как окончательно промокла моя и без того влажная форма: плащ-накидку надевать не стал — сковывает движения. Но главное — "не замочить" оружие…

Ждали мы, как мне показалось, минут двадцать-тридцать. Вокруг уже давно слышна канонада. Горят дымовые шашки, густой дым ложится на поле, над головой пролетают сигнальные ракеты. Слева, из леса, доносятся звуки боя. Высунувшись из травы, я увидел, как постепенно, отстреливаясь, начало отступать 1-ое отделение. Но где противник? Комвзвода, наблюдая за действом с высотки поблизости, приказал позицию пока не менять. Что-то подсказывает, что сейчас все начнется.

Неожиданно из дальних кустов по левому флангу показывается голова противника. Через секунду он уже выходит. Стоп! Рядом справа видно еще одного, и еще… Наступают чуть пригибаясь, уверены, что здесь никого нет. Значит, мы хорошо замаскировались.

Прицелившись, стреляю холостыми из автомата. Командую отделению, и через несколько секунд "противники" получают удар из автоматов по правому флангу. Из скоротечного боя мы выходим победителями. Хотя рота в целом отличной оценки так и не получила: еще многому надо учиться.

Казарма

На четвертой неделе, под конец сборов, преподаватели кафедры сжалились над замученными курсантами и разрешили им приезжать на занятия из дома. Теперь вышкинцы должны были каждый день ездить не на полигон, а в 27-ю бригаду (в/ч 61899), расположенную в районе Теплого Стана. Но взвод курсантов из Петербургского филиала ГУ-ВШЭ за неимением жилья в Москве вынужден был поселиться в одной из казарм части. Из любопытства я напросился пожить с ними и в понедельник утром, посвежевший и отмывшийся после прошедших учений, прибыл в казарму артиллерийского дивизиона бригады, где мне и предстояло провести оставшуюся часть сборов. Солдаты-срочники любезно потеснились, предоставив нам часть коек, и вскоре мы обжились на новом месте.

Теперь у нас были электричество, горячая вода, телевизор, чистое постельное белье и полноценное питание в столовой бригады. Хотя и требования к курсантам также возросли: всегда нужно иметь идеально чистую форму, на зарядку бегать только в берцах и с голым торсом, в столовую ходить строевым шагом и т.д. Гвардия все-таки.

В армии есть девиз: "Что ни отдых, то активный, что ни праздник, то спортивный". Именно этот спортивный "праздник" отмечался в части практически каждый день после обеда. Раздетые по пояс солдаты в кирзовых сапогах бегали с выпученными глазами и изможденными лицами по территории бригады, а к ужину, совсем без сил, возвращались в казарму. У нас же программа была более приятной — спортивные игры. Также возможно было просто отсидеться в казарме, главное — не попадаться на глаза начальству. С утра расписание было обычным — скучные (в основном) занятия, занятия и еще раз занятия… Ну а завершились сборы госэкзаменами.

У читателя наверняка давно уже созрел вопрос: а нужны ли сборы вообще? Дают ли они что-нибудь полезное? У каждого участника описанных событий ответ, наверное, будет свой. Я полагаю, что дают, и даже очень много. Во-первых, они предоставляют возможность испытать себя, увидеть жизнь в непривычном, военном ракурсе, расширив таким образом свой кругозор. Во-вторых, полученные базовые навыки и знания вполне могут пригодиться — в жизни всякое случается. Ну и, кроме того, по окончании ГУ-ВШЭ курсанты военной кафедры станут офицерами (лейтенантами) запаса, что поможет им решить вечную проблему с призывом.

Станислав Румянцев, студент 5 курса факультета права ГУ-ВШЭ